понедельник, 30 июля 2012 г.

Нехай Вам симпатизують автор та перекладач


В умовах глобалізації та сучасного динамічного світу багато людей стикаються із ситуацією, коли їм доводиться користуватися нерідною мовою.

Відомим є факт, що навіть при читанні зарубіжної художньої літератури, ми сприймаємо прочитане  крізь призму рідної мови. Та в процесі усної комунікації, коли Ви спілкуєтеся з носієм іншої мови та культури, виявляється, що є надзвичайно важливим фактор симпатії між адресатом та адресантом мовлення. Виявляється, якщо між автором і перекладачем або між автором і читачем наявний фактор симпатії, то їх думки і почуття абсолютно збігаються. У першому випадку різняться лише вербальні системи різних мов.

Термін симпатії пропонує Лоренс Венуті і розуміє під ним однаковий напрямок мислення автора і читача/ автора і перекладача. Ентоні Естоп з цього приводу пише так,  «…поезія веде нас до розуміння досвіду, досвід дає нам доступ до розуміння особистості , а отже поезія дає можливість зрозуміти особистість…» Cеред великої кількості висловлювань, теоретиків, критиків та перекладачів стає зрозумілою ідея, що фактор симпатії при перекладі був обов’язковою складовою частиною навіть при перекладі Англо-Американської культури, і принципи того , що ми сьогодні називаємо фактором симпатії, були сформульовані ще кілька століть тому, якщо бути більш точним  при перекладі літератури епохи Романтизму. Лоренс Венуті описує цікаву ситуацію, коли переклавши твір з італійської, його колега-перекладач, який жив у Італії зазначив, що переклад Венуті – досить якісний, однак  він переклав би зовсім інакше. Це говорить про те, що фактор симпатії частіше стається між людьми з однієї країни або , ще частіше, однієї національності. Ось чому імігрантам інколи важко зрозуміти жителів країни, до якої вони приїхали. Cимпатія має також і темпоральні виміри. Прикладом є той факт, що переклад одного і того ж твору , але зроблений у різні епохи, навіть з різницею у часі в 15-30 років звучить по-іншому і читач схильний обирати для читання більш новий переклад, тобто той, який йому ближче. Адже більша ймовірність є в тому, що симпатія відбулася між читачем та перекладачем, які живуть в одному часовому просторі, ніж між читачем і перекладачем, який працював з твором раніше.

Окрім національних факторів, вплив на явище симпатії мають також політичні, економічні та суспільні інтереси автора та читача. Отож, нехай при читанні творів та їх перекладів все частіше Вам  «симпатизують» автор та перекладач.


P.S. Теперь статьи для блога буду писать не я одна. У меня теперь есть помощница - наш редактор Оля. Чтоб читатели различали кто и что пишет - мои статьи будут на русском, а Олины - на украинском. 

воскресенье, 29 июля 2012 г.

Источник против оригинала


Я была очень удивлена, когда узнала, что перевод может быть ориентирован на источник или на целевой текст. При переводе текст источника трансформируется в целевой текст.
Теории перевода, которые ориентированы на целевой текст, детально анализируют, насколько целевой текст соответствует оригиналу. Если какое-то слово в одном языке не означает то же самое, что и в другом, а сами языки взаимно несопоставимы, то по этой теории перевод либо невозможен, либо рассматривается как вольная интерпретация оригинала. На этом этапе ученых уже не интересует взаимосвязь целевого текста и оригинала. Их уже интересует влияние переведенного текста на культуру, в которой этот текст функционирует.


Такие исследования, безусловно, интересны при компаративном анализе литературы или же при исследованиях о развитии культуры, в которой функционирует целевой текст. Гумбольдт был первым, кто заговорил о том, каким образом переведенный текст может изменить целевой язык. Один из основных примеров – перевод Библии на немецкий язык, сделанный Лютером. Определенные переводы обязали определенный язык выражать мысли и факты, которые ранее не были свойственны этому языку. К примеру перевод трудов Мартина Хайдеггера на французский язык радикально изменил философское течение во Франции. Поэтому очень важно изучать роль перевода в принимающей культуре, но именно с этой точки зрения перевод становится внутренней функцией целевого языка, а все лингвистические и культурологические проблемы, которые поднимались в оригинале отходят на второй план. 
Совсем не обязательно знать иврит, чтоб оценить влияние перевода, сделанного Мартином Лютером, на немецкий язык. Вовсе не обязательно знать греческий язык, чтоб оценить всю красоту неоклассицизма в переводе на итальянский знаменитой Илиады, который увидел свет в 1810 году. Более того, автор данного перевода (Монти) вообще не знал греческого и выполнял перевод на основе другого перевода. (Можно ли сказать, что это был перевод перевода Гомера?)

Вот как много можно сказать о переводе, ориентированном на целевой текст, Но это никак не связано с изучением процесса, который происходит при трансформации текста оригинала в текст на целевом языке. С этой точки зрения диалектизмы и фразеологизмы следует переводить так, как это уже обсуждалось многими авторами, включая Гумбольдта: должен ли перевод быть выполнен таким образом, чтоб вести читателя в различные закоулки и неизведанные лингвистические и культурные уголки языка оригинала? Другими словами, при переводе произведений Гомера, должны ли мы представить, что перед нами читатели Гомеровских времен и перевести произведение так, как будто сегодняшний читатель живет в прошлом или же наоборот, должны ли мы представить, что Гомер живет сейчас и говорит на современном языке? Чтоб понять, что этот вопрос не такой уж абсурдный как кажется на первый взгляд, следует учитывать, что перевод стареет. К примеру, возьмем произведения Шекспира – оригинал остается неизменным, но если мы сравним перевод его произведений, сделанный несколько веков назад, и современный перевод, то разница будет очевидна. Это означает, что каждый переводчик, даже пытаясь придать переводу привкус той эпохи, когда был написан оригинальный текст, фактически модернизирует сам перевод. 

понедельник, 23 июля 2012 г.

«Война и мир» за чашечкой кофе – итальянец и американец читают по-разному…

Все переводчики, или скажем так, хорошие переводчики, знают, что перевод – это всегда переход, не с одного языка на другой, а из одной культуры в другую.

Переводчик в своей работе всегда должен принимать во внимание не только лингвистические правила, но и говоря в общем, культурные традиции. Если мы возьмем простое слово «кофе», то оно будет по разному себя вести в предложениях в зависимости от страны. Итальянец с легкостью может сказать «я заказал чашечку кофе, выпил ее одним глотком и через минуту уже выскочил из бара». А вот американец скажет, что он «провел в кафешке около часа, попивая кофе и думая о Мери». Чувствуете разницу? Если нет, то сравните размеры порции итальянского «эспрессо» и традиционного «американо». Если в первом случае мы имеем дело с небольшой и аккуратной чашечкой, то во втором случае мы видим чуть ли не литровый тазик. Поэтому американец никогда не сможет «выпить свою чашку одним глотком», а итальянец «провести в кафешке час, попивая свой кофе». Но тут такой пример, что даже при дословном переводе, переводчик может надеяться на то, что читатель его поймет.


А теперь давайте возьмем пример с произведением Льва Толстого «Война и мир». В первых главах герои разговаривают на французском языке, хотя само произведение написано на русском. Да и сам французский был не родным языком для населения России. Значит и в переводе необходимо оставлять эти произведения на французском. Ясно, что в этом случае автор хотел показать – в России среди аристократов того времени было очень модно разговаривать по-французски, даже несмотря на то, что это был язык Наполеона, врага страны.  Остальной текст (в оригинале, а также в переводе) информирует читателя об исторических событиях и тогда человек понимает, что разговор на французском – это только обрывки вежливой беседы. В любом случае, читатель должен понять, что беседа ведется на французском. Даже если подобный диалог возникает в самом начале перевода книги на китайский. Как это сделать в переводе на китайский – это уже другой вопрос. Главное, чтоб читатель понял основную мысль произведения о войне России с Францией.

А теперь более интересный вопрос. Как эту часть произведения перевести на французский? Вариант а) – оставить диалог на французском без какого-либо объяснения, б) сделать пометки переводчика. Я думаю, что вариант «а» неприемлем, а вот вариант «б» стоит проанализировать. Ведь восприятия текста читателем меняется в зависимости от того, на каком языке написан текст. А от восприятия текста зависит восприятие всего произведения, всей его идеи и мысли.  И от переводчика зависит то, как воспримут автора и его произведение в той или иной культуре. Именно поэтому переводчик должен быть крайне внимателен.

суббота, 21 июля 2012 г.

«Тут так холодно» или «проходите, проходите, здесь дует»

Классическим примером в прагматике, который часто используют в практике перевода, является ситуация, когда кто-то произносит фразу: «Тут очень холодно». Первичное значение предложения – данные о том, что температура в месте, где произнесена данная фраза, ниже обычной. Но при определенных обстоятельствах (следует также учитывать намерения того, кто произносил данное предложение)  значение данной фразы может варьировать. К примеру, человек, произносивший эту фразу, мог таким образом завуалировать предложение закрыть окно. Подобная интерпретация подразумевает какие-то культурные традиции, речь может идти о правилах этикета.

А теперь давайте предположим, что это предложение встретилось нам во французской новелле. Мери хочет показать своим гостям, что  Жан во всем ее слушает и одновременно дает сигнал Жану, что было бы очень хорошо, если бы гости так и подумали. Поэтому она произносит на французском лишь одну фразу «Il fait tres froid, ici». В университете нам конечно же скажут, что лучший перевод этой фразы «Тут очень холодно». Но если переводчик, по каким-либо стилистическим причинам, которые мы сейчас не будем обсуждать, примет решение о том, что перевод должен звучать как "На улице такой сильный ветер", то никто не скажет, что такой перевод  предал «глубокий» смысл текста (да и самой ситуации). Я просто хочу сказать, что очень часто переводчик может в своем переводе выразить «глубокий» смысл текста, даже несмотря на то, что нарушает при этом лексическое соответствие и точность справочной информации.

На этом примере хотелось бы показать, что ради сохранения психологического значения текста  (а также для того, чтоб сделать текст более понятным для читателей) переводчик может  и должен иногда вносить какие-то радикальные изменения в свои переводы. Ведь только с помощью этого приема переводчик (либо редактор в бюро переводов) может показать «глубокий» смысл произведения или же открыть психологические черты характера главного героя. Но для того, чтоб принять это решение, переводчик должен обработать весь текст, после чего и решит, какой характер был у того или иного героя.

Интерпретация текста – это случай, когда Вы как бы делает выбор, основывая свое решение на смысле текста. Именно этот смысл и должен понять переводчик, кроме всего остального,  и именного его он должен сохранить и  передать в своем переводе. И результат перевода в таком случае будет суммой интерпретации и фоновой информации, которые свойственны тому или иному народу. При этом представители других культур не поймут эту интерпретацию и будут считать ее ошибочной.  В этом случае переводчик как бы «крадет смысл» текста. Конечно же, история культуры помогает переводчику делать выбор, основываясь на тех или иных фактах, точно так же как и теория вероятности помогает игроку, играющему в рулетку. Выбор всегда остается за переводчиком.